Время для жизни [СИ] - taramans
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Так, на одном складе, он приобрел, фактически за бесценок, изрядный кусок бархатного занавеса темно-синего цвета. По словам кладовщика, занавес это лежал у них давно, так как не пользовался спросом по причине нестандартного цвета — всем нужны были или зеленые, или бардовые занавесы. А вот синий… не шел. Толи от старости, толи от хренового хранения, ткань его стала сыпаться. Но для Ивана — сойдет!
Он и соорудил перед своей дверью в каморку, по задней стене раздевалки, этакую шпалеру — и двери не видно… да и в качестве какого-никакого звукоизолирующего барьера — сойдет. Илья, кажется, мельком услышал подколки мужиков по поводу вождения сюда женщин, да «непотребные звуки», и запаниковал:
— Иван! Ну… ты же понимаешь, что у нас тут люди будут постоянно? Дети же, в основном. А ты… ну… если кто к тебе придет? Неприлично же получится.
Косов про себя потешался:
— Уважаемый директор! Ну что же мне… как я без личной жизни-то? Я же не монах какой!
Но смех — смехом, а какие-то меры предпринять нужно было. Кроме этого занавеса, Иван еще и входную дверь оклеил кусками войлока, прихваченного с того же склада.
— Вишь, Яков, как продумано парняга к разврату готовится?! Все продумал! — подкалывал его Мироныч.
В итоге получилось даже где-то уютно. Комната три на четыре. Широкий топчан вдоль стены, которая примыкает к лестнице в мансарду. Напротив — крепкий стол. Пару ящиков на стенах — под все. Еще один ящик, побольше, под столом. И шкаф под одежду, рядом с дверью в фойе.
Вот только денег в заначке оставалось все меньше. А еще и одежду зимнюю покупать. Тут остается лишь надеяться на Калошина, отчисления с песен, да невеликую зарплату. Как посчитал Яков, за все исполняемые ими обязанности: сторожей, истопника, дворника, на них троих получалось рублей по восемьдесят на брата. С голоду не помрешь, но и… маловато будет!
— Ну все, Ваня! Уговорил ты меня, я и согласилась. На следующей недели нянечкой в садик выхожу. И насчет ребятишек — тоже договорилась, берут их троих. В разные группы, правда. Ну ничего, пообвыкнутся! Ну что, рад? Два дня будет выходных. Буду к тебе приезжать в гости.
Он обнял Веру, приподнял и закружил по комнате.
— Еще как раз, хорошая моя! Еще как!
— Ну а если рад — покажи! А то… пока ты болел, все у нас как-то было… без огонька. Как у мужа с женой. Хочу — чтобы как раньше ты меня любил! Страстно! До головокружения!
Иван был и рад соответствовать ожиданиям женщины. Тем более, что за прошедшее время, Вера и сама… набралась опыта, и могла посоперничать с женщинами в воспоминаниях Елизарова, из будущего.
Ох как она… соответствовала!
— Ты слышал, что у нас тут, в Нахаловке… ну, не совсем у нас, а на Большой Нахаловке, милиция облаву устраивала? Не слышал? Да ты что?! Кого-то искали, да все эти «малины» выворачивали. Народу, говорят, поналовили — страсть! Бабы говорят, даже стреляли! Мазурики какие-то попались и ну палить по гепеушникам, а те — в ответ! Вот страхи где, да, Ваня?
— А кого ловили-то? Что слышно? — «может и знакомцев моих так вот заметут? Было бы очень неплохо!».
— Так откуда я знаю-то? Бабы у колодца говорили, что и баб там каких-то непотребных — тоже вывозили. Вот хорошо все же, что у нас поселок не такой шебутной. Народ-то у нас все ж таки справный, да домовитый живет. А там… на Большой-то Нахаловке — все какие-то оборванцы, да лиходеи. Все притоны какие-то, да бродяги!
И еще, с этой новостью об облаве, у Ивана мелькнула мысль, как помочь подруге… материально. Как залегендировать подарок. Он пробежался до швейной мастерской, пообщался с Яковлевичем, Александром, попил у них чайку. И прикупил разного материала, небольшими отрезами. И сатин-ситец на трусы, да занавески, потом — шерстяной ткани — получше, из расчета на костюм, еще ткани — на платье там, да юбки. В общем — хороший такой тючок получился. Завернутый в холщовую ткань.
— Вер! Ты помнишь, мне рассказывала, про облаву в Большой Нахаловке? Ага… Слушай сюда! Ты в ту сторону по каким-нибудь причинам ходишь?
— Ну так… у меня есть там знакомые. А что нужно-то?
— Вот… смотри, — он развернул перед ней тюк с тканями, — Андрею скажешь, что нашла этот тючок… да вон — на тропинке, вдоль реки которая. Шла, шла… да вот в кустах и нашла. Только особо не болтай про это! Найдешь у кого ребятишкам, Андрею, да себе какую одежонку пошить?
— Да откуда у тебя все это? — Вера ошарашенно перебирала ткани, все щупала их, мяла.
— Откуда, откуда… Купил! А вот, что бы ты могла объяснить, откуда — вот эту историю и придумал! Еще раз — шла к знакомой в Нахаловку, вдоль реки. И нашла этот сверток. И пошьешь и себе, и мужу с ребятишками, ну… что там получится. Андрею — вот думаю, костюм выйдет. Тебе — вот платье, да юбка с блузками. И ребятишкам еще вот… в общем — смотри сама!
— Так ты что… это мне, что ли? Ой, Вань! Да куда мне столько-то! Тут же всех нас обшить можно!
— Погоди… не тарахти языком. А кроме ткани, в свертке… вот — еще четыреста рублей было. Поняла? Это тебе — швее заплатить!
— Ванька! Ты что же со мной делаешь?! Я же… я же чем рассчитываться-то с тобой буду? Тут же… если деньгами — на… много здесь.
— Перестань болтать! Лучше иди сюда… и начинай рассчитываться! Ну же, красавица ты моя!
Глава 9
Жизнь в Сибири — если подумать, довольно сложная штука. Пять месяцев в году — зима, с ее метелями, морозами и прочими «удовольствиями», вроде короткого дня, когда в десять утра — еще темно, а к четырем пополудни — уже смеркается.
Еще по паре месяцев приходится на весну и осень. И лишь три месяца — лето. Ну как, лето? Как такового, лета может и не быть. Вообще! Просто люди не снимают курток и плащей, плавно переходя в осень. И даже зеленая трава, и листва на деревьях — просто часть пейзажа. Температуры — не радуют. А потом, после осени — снова зима.
И даже если — вдруг! лето жаркое, то всякая летающая кровососущая тварь его основательно так подгаживает!
И все равно, как показывает история, люди
